Боец - 8 тип

Девушка выросла в ортодоксальной еврейской семье. Она вспоминает детство как время властного господства матери, решительно настроенной воспитать свою дочь по образцу, подобающему хорошим еврейским девочкам. С ранних лет она сопротивлялась этим попыткам, исходящим не только со стороны матери, но и со стороны учителей и окружавшей её всепроникающей религиозной культуры.

Она отвергла попытки родных убедить её стать учителем или скорее выйти замуж и погрузиться в семейную рутину. В двадцать пять лет она эмигрировала в Израиль. Там она нашла необходимую поддержку, чтобы начать самостоятельную жизнь, и поступила на юридический факультет Еврейского университета. Вскоре после окончания учёбы она вышла замуж за израильского юриста и начала доходную, но однообразную жизнь, занимаясь юридической практикой и воспитывая двух сыновей и одну дочь, в соответствии с ортодоксальными представлениями о жизни еврейской женщины.

Как адвокату, ей нравилось защищать слабых. Она очень гордилась тем, что была их сторонницей. Обычно она рассматривала дела, которые вела, в категориях добра и зла, чёрного или белого и считала обидчиков жестокими тиранами, которые должны были испытать на себе всю силу её мощной защиты жертв их несправедливости. Она черпала энергию из противодействия и ничуть не боялась ни отдельных личностей, ни корпорации, ни правительства или юридической системы.

Вскоре её внимание привлекли случаи проявления юридическои и гражданской несправедливости израильского правительства по отношению к палестинским арабам. Возмущенная повсеместной очевидной несправедливостью, она обратила свои адвокатские способности на защиту палестинцев и открытое выступление против незаконных действии правительственных агентств, лишающих палестинцев домов, возможности устроиться на работу, гражданских свобод.

В конце концов, она перешла на предложенную ей представительством ООН штатную работу по защите палестинцев, ставших жертвами несправедливого обращения израильского правительства. Женщину отнюдь не беспокоило то, что сейчас она боролась против своих друзей, страны, религиозных норм и даже против своей семьи. По крайней мере, так она себе говорила.

На самом же деле, нежная, чуткая девочка, которая была очень жива в ней, - та самая причина, по которой она так хотела защищать слабых, - была очень уязвима и изранена. Её подсознательная реакция на это проявилась в том, что она ещё энергичнее принялась бороться с преступлениями правительства. В конце концов, испытывая отвращение к тому, что она воспринимала как израильска-еврейское преследование меньшинства в их же доме, она совершила неожиданный поступок: она приняла христианство.

Муж и дети ушли от неё, и она погрузилась в болото общественного, юридического и религиозного осуждения и противостояния. Бывшие друзья заклеймили её как «еврейку-самоненавистницу». Она буквально бросила вызов своему миру, каким она его знала. Приняв позицию самозащиты, женщина прожила жизнь, никогда по-настоящему не заглядывая внутрь себя и не имея понятия о том ранимом ребенке, живущем внутри.

Она всегда смотрела вокруг себя, ища виноватых. Она начала признавать, что есть в ней потребность контролировать окружающий мир, своё пространство, время, собственность и значимых для нее людей. Со временем она начала сдерживать немедленное отрицание ценности противоположных взглядов других людей и свое радикальное, непримиримое восприятие вещей.

Хотя она осуждала случаи проявления несправедливости, с которыми сталкивалась по долгу службы, всё же ее привлекали дела и люди, которых ей приходилось защищать. Она утратила чувство скуки, которым страдала, когда совмещала работу с домашними хлопотами, и ту энергию, которую раньше тратила на второстепенные или незначительные «заботы среднего уровня» (ей было достаточно легко разделить эти уровни). 

Она искала и, в конце концов, вновь обрела нелёгкие, но полные любви отношения со своей семьёй, хотя ей так и не удалось получить полного одобрения близких. Она осознала тогда, что их уход ранил её намного больше, чем она хотела признать.Однако она чувствовала, что сейчас они уважали (признавали) её силу, хотя не поддерживали её целей. Тем не менее, она до сих пор склонна игнорировать их неодобрение и пытается не воспринимать их возражения серьёзно.

Если она вообще признавала неудовлетворенные эмоциональные потребности, недостаток близости, она воспринимала их как шрамы, которые были крепче первоначальной ткани, - как нечто, что придавало ей энергии и позволяло бороться более решительно, чем когда-либо прежде. Теперь, когда мать состарилась и нуждается в поддержке, заботе и утешении, ей легко ладить с ней, хотя она по-прежнему боится чересчур сблизиться с ней.

Её отрицание "эмоциональной неудовлетворенности", до сих пор ограничивается по большей мере неосознанным отказом признать боль, которую она нанесла себе сама. Ей нужно прежде всего простить саму себя. Этому типу нужно научиться быть ранимой. Она ранима в той чуткой девочке, которая живёт в ней, но весь её подход к жизни заключается в том, чтобы прятаться и отрицать это. Когда её ранят, она отвечает быстрыми и жёсткими ударами.

Осознание, что она сама ответственна за свою боль, может потрясти ее с сокрушительной силой. Она склонна отрицать болезненные раны, отвлекая от них своё внимание, и зачастую предаётся неумеренным удовольствиям. И для нее это не простой выбор...

Каждый тип Эннеаграммы обладает прирожденными естественными качествами, которые скрываются за основным страхом, характерным типу.